быстрое развитие туризма в стране происходит главным образом за счет России. Темпы такого увеличения, составляющие более семидесяти процентов, выше, чем в любой другой стране Европы».
Также мэр назвал самым большим успехом мэрии Лондона проведение в 2005-ом году фестиваля «Русская зима» на Трафальгарской площади, который собрал более пятидесяти тысяч гостей. «Я могу вас заверить, что пришедшие в этот довольно холодный день на крайне увлекательный праздник русской культуры не были олигархами». В заключение мэр добавил: «Я не намерен стыдиться или извиняться за то, что собираюсь и дальше делать все возможное, чтобы Лондон получал от этого выгоду. Я хочу, чтобы китайцы, русские, индийцы посещали Лондон, вкладывали в него свои средства, работали и учились здесь. Ведь Лондон – это самый гостеприимный город для людей всего мира».
Мэр Лондона не фальшивит. Через пару месяцев после своего заявления, в январе 2006-го года, он принимал самое активное участие во втором фестивале «Русская зима», стоял на трибуне рядом с Юрием Лужковым и обратился с приветственной речью к русскому населению Лондона. А в июле, когда лондонская мэрия устроила танцевальный фестиваль «Big Dance», все русские газеты Лондона опубликовали фотографии Кена Ливингстона, танцующего с Николаем Цискаридзе и Екатериной Кондауровой на фоне Тауэрского моста.
Фестиваль «Русская зима» 2007-го года собрал семьдесят тысяч человек, а в 2008-ом уже более ста тысяч. И каждый год мэр Лондона выходил на трибуну с обращением к русскоговорящему населению Лондона. На старый Новый год Трафальгарская площадь настолько запружена, что передвигаешься по ней с трудом, а к вечеру там просто невозможно протиснуться – ждут выступления известных певцов. Билана, например.
Но вот наконец раздались звуки российского гимна, и люди притихли. В первую минуту повеселились, что на центральной площади английской столицы, в самом центре Лондона звучит российский гимн. Потом вдруг прониклись, взгрустнули, вспомнили хорошие времена на полузабытой родине. Ноябрьские парады и первомайские демонстрации, салюты на День Победы, почетный караул у памятника вождю. Селедку под шубой, нечаянно облитую «Советским шампанским», и шашлыки на природе на майские праздники, субботники во дворе и запах горелых листьев, и чаепития там же во дворе, в окружении соседей, которые через двадцать лет совместного проживания уже почти родные люди… А потом со сцены полетел искусственный снег, закружился-завертелся на лету, переливаясь в сумрачном небе, и через пару минут заполонил площадь. Люди одобрительно загудели и замахали российскими флажками. И стало хорошо и тепло на душе. Все мы разные, и жизни у нас разные, и судьбы у нас разные. Общее только одно – вот этот маленький флажок в руке и этот снег, привет с далекой родины.
Джентльмены предпочитают джентльменов
Старинный клуб на Олд Броад-стрит, в самом центре делового Сити. Узкая улочка, знаменитая на весь финансовый мир, переполнена людьми, зарабатывающими баснословные деньги, такси медленно пробираются среди людей, а двухэтажные красные автобусы неповоротливо заворачивают за угол и застревают на каждом шагу. Через дорогу от клуба – новое здание лондонской валютной биржи, и все члены клуба, соответственно, финансисты высшего разряда. Выпускники частных школ и лучших университетов страны, владельцы собственных компаний, лучшие умы державы и основа ее финансового благополучия. С годовым доходом в несколько сот тысяч фунтов каждый. Свой рабочий день они начинают едва ли не в шесть утра, а заканчивают поздно вечером, поэтому в клубе они появляются в обеденное время и проводят здесь спасительные полтора-два часа, наслаждаясь истинно английским обедом в классической английской обстановке.
Клуб выстроен по принципу старинного особняка, трехэтажное классическое здание в кремовых тонах. Портье на входе, портреты королевы и супруга со всеми регалиями, парадная лестница, повсюду толстые вишнево-красные ковры и атмосфера что ни на есть музейная. Почтенные джентльмены в дорогих костюмах раскланиваются на входе и проходят в бар пропустить стаканчик виски или отправляются прямиком в гостиную отобедать. После обеда поднимаются в курительную комнату, чтобы под портретами Веллингтона и Ротшильда, основателей клуба, выпить чашку кофе и почитать свежую прессу. Пресса, помимо «Файнэншл Таймс», представлена лучшими издательскими домами Великобритании – «Таймс», «Гардиан», «Индепендент», «Ивнинг Стандард». На кофейном столике стопка журналов про столь любимую англичанами сельскую жизнь, охоту, скачки, недвижимость и театры. Так было заведено двести лет назад, и нет ни малейшего сомнения, что следующие двести лет все останется в том же духе – серебряные приборы, подносы и подсвечники, именной фарфор и тяжелые кожаные кресла, которые чем старее, тем дороже.
– Высший класс мебель не покупает, он ее наследует, – любит поговаривать управляющий клубом.
Под давлением модернизации двадцатого века клуб был снабжен электрическими лампами вместо свечей и старые кассовые автоматы заменили на новые компьютерные. Пожалуй, на этом нововведения закончились. Да, еще одна досадная уступка меняющемуся миру. Несколько лет назад администрация была вынуждена разрешить членам клуба приводить на обед гостей-женщин. Но только в юбках, только в определенные гостиные и только по предварительной договоренности. Так, в баре до сих пор царит полный мужской шовинизм. Никаких женщин за двести лет, за исключением обслуживающего персонала.
Настенные часы отбивают час дня, а в обеденном зале Солсбери до сих пор один посетитель, и тот читает газету. Я уже в сотый раз изучила все гравюры на стенах и пожалела, что напросилась заменить Татьяну в ВИП-гостиной. После двух месяцев работы в курительной комнате захотелось какого-то разнообразия, вот и перебралась помогать Рональду в зале Солсбери. А из трех заказанных столов два уже отменили, а за третьим уже полтора часа сидит мистер Доусен, почтенный джентльмен семидесяти восьми лет, и читает газету. Ждет, когда в клуб подъедут его компаньоны, чтобы вместе пообедать. Компаньоны задерживаются, я сержусь. Делать нечего, уйти нельзя, а поговорить не с кем. Обеды в зале Солсбери – дорогие, на двоих сотня-полторы, в зависимости от вина, может перевалить и за две. Вина в клубе коллекционные, семьдесят наименований, бутылка может стоить больше сотни фунтов, и джентльмены ориентируются в этом меню не хуже, чем в валютных курсах. Но обычно гостиная Солсбери полупуста, люди, зарабатывающие по миллиону в год, тоже любят экономить деньги.
– Это вам не ваши русские нувориши, – поучает Рональд. – Пришли деньги, ушли деньги. Сегодня пируют на полную катушку и футбольные клубы покупают, а назавтра по заграницам скрываются.
Рональд, пожилой степенный официант, отвечающий за гостиную Солсбери, в разговоре со мной не упускает возможности подколоть Абрамовича, потому что знает, что я русская. Для англичан русский-водка-драка-Абрамович – неизменная цепочка ассоциаций. Он знает, что у русских много денег и что тратят они их неразборчиво.
– Вон, Татьяна тоже все ищет какого-нибудь нувориша, – неодобрительно ворчит Рональд, и его пушистые белые усы недовольно подрагивают. – Только русские ее не устраивают, она хочет английского выцепить. Уже полтора года кокетничает с джентльменами. Сколько раз я ей говорил – брось ты это бессмысленное занятие! Если ты хочешь найти состоятельного мужчину, уйди из официанток и иди учись в университет. А она говорит – вон Абрамович на стюардессе женился, а много ли времени в самолете на знакомство? Не сравнивайте своих миллионеров с английскими. Не будут они на официантках жениться.
– Ну, Рональд, – тяну я, вполглаза присматривая за мистером Доусоном и предвкушая очередной спор о различии культур. – Они на английских официантках жениться не будут, а русские официантки в Лондоне обычно высшее образование имеют. Потом, красоты нашим женщинам не занимать.
– Красоту они оценят, но и виду не подадут. А в лучшем случае поулыбаются тебе. Но поверь мне на слово, двадцать два года работаю в этом клубе, ни одна официантка за клиента замуж не вышла. Они знаешь на ком женятся? Там такие женщины, что до седьмого поколения свою родню перечислить могут.
– Я тоже могу перечислить родню до седьмого колена! – фыркаю я, напрашиваясь на пространный разговор, который бы скрасил оставшиеся полтора часа моего дежурства в этом музейном зале.
– Кого? Представителей советского пролетариата? Строителей счастливого коммунизма? Ты Кейт Мидлтон знаешь? Во всех отношениях достойная девушка, с принцем Уильямом один университет заканчивала. Умная и красивая. Но благородных кровей не хватает.
